100 лет Октября как повод явления политической проституции
Год столетия Великой Октябрьской Социалистической революции стал колоссальным геморроем для нашей властвующей буржуазии и их политической обслуги, изо всех сил старающейся примирить ограбленное население с их несправедливой властью. Тога патриотов, в которую рядятся главные персонажи нынешней власти и их рекламные агенты из прикормленной интеллигенции средней руки должна замаскировать самую суть кричащих классовых противоречий, раздирающих современную постсоциалистическую Россию. Происходящий каминг аут — саморазоблачение — нашей элиты вызывает просто шок у всех тех, кто сохранил остатки чувства совести и правды. Не нужно много говорить об этом, а достаточно просто коротко обозначить самые знаковые проявления этого целенаправленного апофеоза лукавства и лицемерия. И самое неприятное — в этом позорном спектакле проявились те, кто в России вызывает у людей доверие и уважение. Это особенно горько видеть и это самый важный урок против розовых иллюзий, которые свойственны большой части нашего замороченного и доверчивого народа.
1. Официальная пропаганда заменила название события. Вместо Великой Октябрьской Социалистической революции внедряется название Великой русской революции. Гнусное шулерство, цель которого — избежать употребления слова «социалистическая». Отучать молодёжь от этого слова. Социализм — это слово-табу. Ни в коем случае не произносить его вслух — чего доброго понравится. Чтобы забыли и привыкли видеть в Октябрьской революции не первый в истории человечества прорыв к построению общества без эксплуатации и социального неравенства, а обычную банальную смуту, где непонятно кто был непонятно против кого и зачем.
2. Целым потоком по ТВ пошла пошлятина о главных политических персонах Октября. Ленин, изображённый посредственным актёром по сценарию Солженицына, опошлен и окарикатурен, Троцкий подан даже симпатягой, Николай II — тискающим за кулисами балеринок озабоченным пошляком. И везде сиськи — непременный атрибут современного кассового кино. А что? Режиссёр имеет право на свободу. Это святое.
3. Путин лично не выступил на международной конференции, посвящённой столетию события, ставшего главным в ХХ веке и изменившим весь мир. Ограничился телеграммой, где написал, что это, конечно, большое событие, но у нас есть разные мнения по этому поводу и с одной стороны… с другой стороны… И вообще пора всё это оставить в прошлом и объединиться. Вокруг кого и зачем — не пояснил, полагая, что всем и так ясно. Хотя многим неясно, как им объединяться с Абрамовичем и Роттенбергом, Чубайсом и Сердюковым, Шуваловым и Дворковичем, Сечиным и Песковым. Как? Трудные вопросы не приветствуются.
4. Путин — хочется, очень хочется верить, что вынужденно — лично выступил на открытии Стены скорби. Напомнил о недопустимости репрессий. Правда, ни слова не сказал о недопустимости свободы финансовых спекулянтов — первым шагом Октября была национализация банков и превращение денег из источника наживы в обычное средство расчётов. О недопустимости развала системы образования; буржуазии не нужны всесторонне образованные люди — вторым шагом Октября было развитие не просто грамотности, а именно культурная революция. Из нищего и неграмотного народа вышла целая плеяда блестящих учёных и руководителей. Но это в прошлом. О многом ещё Путин не сказал — должно быть, время на выступление было коротким. Просто не успел.
5. Песков искренне изумился на прессу — не понимаю, мол, а в чём тут праздник? Что тут праздновать?
6. Плотным косяком пошли провокации на тему захоронения Ленина — понимая, что Ленин — это самый сильный рекламный носитель для пропаганды Октября и социализма. Его символические похороны означают не похороны человека, а похороны мечты о социальном и справедливом строе — вековая мечта нашей буржуазной элиты, которая скрипя зубами, терпит, пока не вымрут те, кто ещё вырос при СССР. Ленин брал у врагов деньги на революцию — вот что должно осесть в мозгу зрителя после фильма «Демон революции». То, что демоном назван Парвус — это уловка, ведь в центре фильма Ленин. Значит, он и есть тот самый демон. То, что Ленин в результате прихода к власти воссоздал из руин распавшуюся Российскую Империю и она выросла в мощнейшее государство — это ни в коем случае упоминать нельзя. Так может правильно делал Ленин, если на это брал деньги у немцев? Ведь он их переиграл и обманул. Это высший пилотаж гения политики — собрать государство на деньги разрушивших его врагов. И потом — а кто бы ещё Ленину дал на это деньги? Но задача — сместить акценты так, чтобы позитив стал негативом. Это заказ. И он хорошо оплачен.
7. Зашевелились политические проститутки и попы-гапоны, все силы кладущие на примирение нынешних буржуазии и пролетариата под хоругвями внеклассового патриотизма. Николай Стариков спрашивает: «Как патриотам относиться к 100–летию Великой Октябрьской социалистической революции?» Действительно сложная задача. А о каких патриотах речь? Они разные. Белые? Красные? Зелёные? Коричневые? Монархические? У них что — одни общие мечты? Жила бы страна родная — и нету других забот? В самом деле так?
Молчит об этом Стариков. А говорит вот что: » …я предлагаю следующий вариант, который на мой взгляд, является оптимальным в этой сложной ситуации. (Сложно ему, понимаете? Как бы и на ёлку влезть, и не поколоться? И так сделать, чтобы паства к ненужным выводам не пришла? — А.Х.) Сложна она потому что у нас …да революция, да много от этого позитивного, да много было отрицательного. … единая история – не делим на красных, белых, наших и не наших, все наше. И к сложным периодам истории относимся так – это было. Октябрь – наша история? Наша. Как нам к нему относится? Ну здесь уж конечно свои личные идеологические симпатии у каждого есть. Но отношение все равно должно быть на государственном уровне: это была революция, это изменило ход нашей истории и мировой истории, поэтому мы к этому относимся, как к части своего достояния. (О том, что всякое государство есть продукт борьбы классов и инструмент классового господства — молчок. Не ясно, кто господин, кто слуга — просто все вокруг свои, всё вокруг родное, всё вокруг моё. — А.Х.) При этом стараемся не раскалывать общество рассказами о том, что там за этим последовало. «
Здорово, правда? Действительно — а как же дальше тонко морочить головы простодушным патриотам, старательно уводя их на путь оппортунизма и классового соглашательства от исторической правды о большевиках, от сути социализма и понимания классовой природы современного российского конфликта? От понимания непримиримости этого конфликта именно по этой причине? Как рассказать детям, откуда они берутся, избегая рассказа о половом акте? То есть — давайте сойдёмся на том, что всё это было и всё это наше. И потому все нам одинаково дороги. И закроем, наконец, эту скользкую тему к ядрени матери. Ну что ж, давайте закроем. Может, всем от этого действительно полегчает. Полегчает, Николай Викторович?
Классовый заказ на выхолащивание опасной даты настолько бездарно подан и бездарно исполнен, что всё убожество нынешних элит — на фоне тех, кого они так боятся и так хотят замять — просто нетерпимо режет глаз и ухо. Бесплатное жильё, медицина и образование, социальная ответственность власти (мы пока живём в так и не разрушенной до конца советской социальной системе), символическая плата за ЖКХ, превышение рождаемости над смертностью, доброе кино, умные книги, культ серьёзной культуры и презрение к потребительству, мещанству и пошлости — вот всё то, что они хотят заставить нас забыть. Огромная добрая страна, крах которой даже либеральный Путин назвал самой большой геополитической трагедией ХХ века — она ведь родом из Великого Октября. Который торчит, как бревно в глазу у нашей приватизационной элиты.
Наша скромно обаятельная и патриотичная буржуазия, сытая и благополучная, получилась в очень позорном положении. Конечно, ей легче после этого найти взаимопонимание с некоторыми западными коллегами. С партнёрами. С обслуживающими их политиками. Но намного сложнее найти понимание со своим народом. Не с теми лукавыми и полезными идиотами, которым хоть плюй в глаза — им всё Божья роса, они просто не видят того, что выламывается из их мифа. Мифа о суверенной и патриотичной буржуазии, с которой нам надо сплотиться и с которой должен наступить классовый мир путём отказа трудящихся от слишком резкой борьбы за свои права, или проведение этой борьбы в таких мягких формах, чтобы это не угрожало положению новых господ. Этих морочить не сложно. Сложно найти понимание с теми, коих числом поменьше, но они мозгами получше. Благо, таких всегда мало и они не делают погоды на очередных выборах.
Александр Халдей