Российская Арктика: хватит ли рук и умов для развития?
Россия возвращается к освоению Крайнего Севера, приступает к развитию собственной Арктической зоны. Проблема не только в том, как мы будем покорять этот «космос», но еще и кто будет это делать: своих поколений полярников наследница СССР пока не вырастила
Кадровые запросы Арктики сегодня удовлетворены лишь на 40%, заявил замминистра образования Александр Повалко на заседании госкомиссии по вопросам развития Арктики в Санкт-Петербурге 28 сентября. Максимальный разрыв между кадровым спросом и предложением, парадоксально, но в Архангельской области — регионе, претендующем на звание «российских ворот в Арктику». Притом, именно там расположен «мозг» всей Арктической зоны (как это задумывалось правительством) — САФУ им. Ломоносова. Для развития науки и образования в Арктике и для Арктики тратятся огромные средства, напомнил руководитель комиссии вице-премьер Дмитрий Рогозин. При этом, единого видения решения проблемы, системности до сих пор нет, констатировал он.
Кто и как сегодня готовит специалистов для работы на севере? Насколько образовательные стандарты адекватны потребностям региона? Что России может дать международное сотрудничество в области «арктического» образования, и популярно ли сегодня такое образование, в принципе? Об этом корреспондент ИА REGNUM побеседовал с проректором по учебной работе Санкт-Петербургского государственного университета, доктором геолого-минералогических наук, профессором Сергеем Аплоновым.
- В российском «мегапроекте» по освоению и развитию Арктики кадровый вопрос один из наиболее проблемных и актуальных. В программных документах указано, что в России необходимо создать «эффективную систему подготовки кадров». В конце 2015-го года уже бывший министр образования Дмитрий Ливанов заявил, что его ведомство приступило к формированию такой системы. Насколько в нее вовлечен Санкт-Петербургский государственный университет? Что для подготовки арктических кадров делает сегодня СПбГУ?
- Кадровый вопрос для Арктики, действительно, очень важен, и в нем есть две составляющих. Первая — это контингент абитуриентов. Могут ли люди, живущие в северных регионах, приехать и поступить в университет? Отвечу, что в СПбГУ — могут. Университет становится все более открытым, и, например, в этом году у нас на ряде образовательных программ около 70% иногородних абитуриентов-первокурсников, такого раньше никогда не было.
Второй момент — насколько наши образовательные программы соответствуют запросам Арктики. Причем речь идет не только о геологии и нефтедобыче, а обо всей линейке программ, включающей геологию, метеорологию, экологию, юриспруденцию, экономику и другие направления. В этом отношении нам очень помогают работодатели, с которыми университет целенаправленно выстраивает партнерские отношения. Представители компаний, занятых, в том числе, в арктических проектах, входят в государственные аттестационные комиссии СПбГУ и активно участвуют в работе университета — в кадровых, учебно-методических и научных комиссиях. И это дает свои результаты: мы готовим не неких абстрактных специалистов, а действительно квалифицированных людей, которые уже во время учебы проходят практики, а затем трудоустраиваются, в том числе, и на работу в Арктике.
- Сотрудничество бизнеса и высшей школы в процессе подготовки будущих полярников сегодня действительно набирает обороты. В каких форматах это происходит в СПбГУ?
- В нашем университете используются все возможности для привлечения потенциальных работодателей к процессу подготовки новых кадров. Это и целевой набор, и гостевые лекции представителей крупного бизнеса, и профориентационные мероприятия, если можно так сказать, с элементами кастинга. В рамках таких встреч и презентаций компаний специалисты сразу объясняют студентам, где те могут найти себя, что им нужно знать и какими компетенциями обладать. Но главное — это, конечно, учебные и производственные практики. Часть наших программ, в том числе арктических, невозможно представить без полевых практик, которые проводятся при активном участии бизнеса. Компании финансируют и многие исследовательские проекты по Арктике, в которых задействованы наши ученые.
Вообще должен сказать, что сотрудничество бизнеса и образования — это весьма сложная вещь. Вот раньше, например, принято было считать, что вуз — это только образовательное учреждение, где студенты обучаются, защищаются и уходят. А сейчас ситуация резко изменилась. Чтобы решить только проблему подготовки сотрудников, любой компании теперь проще открыть собственный корпоративный университет, что, кстати, многие и делают.
Но университет такого масштаба, как СПбГУ, это не только и не столько образовательное учреждение — это научный и экспертный центр. Отмечу, что проведение первого конгресса Университета Арктики именно у нас (конгресс международного сетевого университета UArcticпрошел в СПбГУ 13−16 сентября — прим. ред.) — это высокая оценка научной деятельности университета, Петербурга и России в целом.
- Государство уже предпринимает попытки обеспечить более или менее стабильную подготовку специалистов для развития Арктической зоны России. В частности, именно с этой целью не так давно был создан Северный (Арктический) Государственный университет (САФУ им. Ломоносова) в Архангельске. Затем появился аналогичный Мурманский Арктический госуниверситет. В Сибири и на Дальнем Востоке вузы активно занимаются полярными исследованиями. СПбГУ, хоть территориально Петербург и далек от Арктики, активно работает в этом направлении. Нет ли еще конкуренции?
- О конкуренции речи не идет. И САФУ, и МАГУ — это наши добрые друзья и партнеры. Но при этом, нисколько не умаляя их заслуг, хочу отметить две вещи. Во-первых, хоть Петербург и не Арктика, но все российские пути в Арктику вели именно из Петербурга. Наш город является крупнейшим центром изучения арктического региона, здесь располагаются ведущие университеты и т.д. Во-вторых, у СПбГУ есть огромное преимущество перед другими вузами: мы классический университет, а значит, можем осуществлять крупные междисциплинарные исследовательские проекты, которые в Арктике просто необходимы.
А в Арктике необходимы именно они. Вы не решите геополитических проблем — например, вопрос делимитации шельфа — без знания геологии. Вы не решите проблем экономики, не зная минерально-сырьевой потенциал Арктики. Вы не добьетесь устойчивого развития, не рассматривая проблем глобального потепления (а это проблема климатологическая). В Арктике так было всегда, и все великие путешественники были одновременно геологами, биологами, зоологами, метеорологами и т.д.
- Насколько зарубежные коллеги признают заслуги Петербургского госуниверситета?
- Это очень хороший вопрос. Хочу сказать, что сейчас мы наконец-то ощущаем себя в конкурентной среде, и нас действительно признают. Летом мы (единственные в России!) вошли в топ — 100 рейтинга Nature Index Rising Stars, став одной из самых активно развивающихся научных организаций мира. В этом же, 2016 году, мы заняли 26 место в авторитетном рейтинге QS в предметной области «Mining and Engineering» («Инженерия — горное дело и добыча минералов»).
В ходе конгресса UArctic, кстати, была озвучена такая информация: СПбГУ является самым динамично развивающимся университетом мира как по росту количества публикаций в области исследований Арктики, так и по числу их просмотров. А это означает последующее цитирование работ наших ученых. Для меня, признаться, это сообщение не стало неожиданностью, ведь у России самая протяженная береговая линия в Арктике и больше всего населения северных территорий. И исследования этого региона мы ведем по самым разным направлениям, не всегда очевидно «арктическим». Мы можем изучать, к примеру, геном человека, но проводить исследования именно в разрезе здоровья и медицинского обслуживания населения северных районов.
Кстати, это прозвучало в докладе иностранного участника конгресса, эксперта крупнейшего международного издательства Elsevier, вот что особенно важно! Поверьте, нам не стоит комплексовать. В нас долгое время вколачивали комплексы — мол, экономика страны может быть либо инновационная, либо сырьевая, но знаете ли вы, что среди всех отраслей народного хозяйства нефтегазовый сектор, например, по доле использования IT-технологий находится на третьем месте после медицины и связи?! Для сравнения: ВПК — только на восьмом. Я хочу сказать, что каждая скважина, каждая «дырка в земле» — это целый завод, очень высокотехнологичный. Наши компании работают на высочайшем мировом уровне, и это действительно большое достижение. Сырьевая экономика должна быть инновационной — вопрос сегодня стоит только так, а не как выбор между одним и другим.
- На Ваш взгляд, Арктическая зона может стать плацдармом для создания такой «инновационно-сырьевой» экономики?
- Конечно. Правда, мы не будем строить ее в одной только Арктической зоне. Если на повестке дня стоит задача эксплуатации природных ресурсов Арктики, то это потребует колоссальных предварительных затрат на научные разработки. Но они окупятся, потому что, например, на Сахалинском шельфе, где сейчас идет добыча нефти, одна разведочная скважина стоит 5 млрд рублей. А таких скважин для разведки нужны десятки! Согласитесь, прежде чем начинать бурить, необходимо все тщательно просчитать, ведь ошибка стоит слишком дорого.
При этом, повторюсь, не надо комплексовать. Россия — великая минерально-сырьевая держава, и именно она одной из первых начала исследовать Арктику. Причем не только «наши» территории. Я недавно встречался с моими американскими коллегами, и все в один голос рассказывали, насколько сильно русское влияние, которое до сих пор ощущается в их северных поселениях. И мы гордимся тем, что эта великая минерально-сырьевая база, в том числе арктическая, открывалась трудами наших ученых и выпускников, универсантов.
- Об Университете Арктики, конгресс которого проходил в сентябре в СПбГУ, Вы уже упомянули. Что дает вузу участие в таком необычном сетевом международном проекте, и, главное, какие возможности открываются перед студентами?
- Нужно сказать, что за границей сетевые университеты — довольно обычное дело, это только для нас непривычно. Конкретно UArctic важен тем, что это, пожалуй, самое крупное и авторитетное объединение арктических учебных заведений — в него входит около 180 университетов и научных организаций. Наш университет вошел в эту программу в 2012-м году и с тех пор принимает активное участие в ее работе. История этого конгресса, который приурочен к 20-летию Университета Арктики, началась 2,5 года назад. Глава UArctic Ларс Куллеруд обратился к ректору СПбГУ Николаю Кропачеву с предложением провести конгресс у нас. Особенность мероприятия заключалась именно в том, что конгресс не был «университетским» мероприятием, его проводила престижная зарубежная организация на нашей базе, но по своим правилам.
Отмечу, что своих исследований Университет Арктики не ведет, но это очень влиятельная организация, к ней прислушиваются правительства, компании и научные фонды всего мира. Из примеров нашего взаимодействия — мы, только вступив в UArctic, совместно с Арктическим университетом в Тромсё подали в Норвежский национальный научный фонд заявку на проведение совместных практик и научных исследований. Получили этот грант, и уже четыре года отправляем студентов на практику в Норвегию, а обучающихся из этой страны принимаем у себя. А финансирование этого проекта удалось получить благодаря, в том числе, Университету Арктики.
- То есть возможностей перед студентами открывается все больше. При этом есть и заинтересованность бизнеса, и запрос от государства. Самый главный вопрос: хотят ли сами студенты связывать свою жизнь с Арктикой? Глаза горят?
- Моя точка зрения — когда не горят глаза, не надо и начинать учиться. А у наших ребят, конечно, огромный энтузиазм. Вот, например, с недавней практики на Шпицбергене студенты приехали в полном восторге. И я их понимаю!
Вы знаете, Арктика ведь очень мало исследована, а у нашей страны в этой области поистине славная история. Например, острова в шельфовых морях были открыты только в 1930-х годах после походов советских ледоколов. Вот ледоколу «Красин» исполняется 100 лет. Когда я был маленьким, был такой, как бы сейчас сказали, культовый фильм «Красная палатка», все им засматривались. Это, кстати, тоже был пример международного сотрудничества (фильм совместного производства СССР, Италии, Великобритании 1969 года, режиссер Михаил Калатозов — прим. ред). Весь мир участвовал в спасении экипажа дирижабля Умберто Нобиле, а спасти обитателей «красной палатки» смог в итоге только «Красин».
Арктика — очень труднодоступное место, где даже относительно обжитые места до сих пор не исследованы. При этом у всех северных стран, у России в том числе, сейчас наступает понимание, что Арктика — не то место, которое можно хищнически эксплуатировать, рыбу ловить и нефть выкачивать. Это дом, в котором мы живем. Там есть коренные народы, и задача заключается в том, чтобы они органично влились в социум, а не стали «музейными экспонатами», как, допустим, индейцы.
Вообще нужно, чтобы в стране не было «медвежьих углов», нельзя, чтобы вся жизнь бурлила только в двух городах, и надо сказать, государство многое для этого делает в последнее время. Сейчас принято говорить, как при Советском Союзе все было здорово, а за последние десятилетия все развалилось. Но ведь именно в новой России введены такие экологические стандарты, что за последние 25 лет ни в нефтяной, ни в газовой промышленности ни одной аварии на севере, слава богу, не было. А в 1980-е годы я начинал работать на Ямале и хорошо помню, что собой представляла тогдашняя Западная Сибирь. На тысячи квадратных километров гусеницами вездеходов содран ягель, колючая проволока, оставшаяся от лагерей, в этих же бараках живут нефтяники, бочки из-под ГСМ, разбросанные всюду. И мы только сейчас это очищаем.
В Арктике должны работать энтузиасты, люди, которые душой за это болеют. Надо любить свою страну, надо любить Арктику, и очень важно, что современная молодежь это понимает.
Владиславна Бондина